Свой Круг

Экономическая журналистика - Часть 3

Наряду с этим речевым многообразием в советское время существовала практика
официального подготовленного речевого общения (чтение докладов по заранее
подготовленному тексту, публикация в прессе только специально подготовленной,
согласованной и цензурированной информации о событиях («ТАСС уполномочен
заявить…»), в ТВ – дикторы, а не свободно говорящие ведущие и т. д.). Начиная с середины
50-х гг. (хрущевская «оттепель») в литературный язык и социально-ориентированное
общение (в частности, массовую коммуникацию) начинают проникать периферийные
языковые явления. Процесс этот был связан первоначально с появлением «молодежной
литературы» вроде повести В. Аксенова «Коллеги» и публикацией первых мемуарных
(«Крутой маршрут» Е. Гинзбург) и художественных («Один день Ивана Денисовича» А.
Солженицына) книг о сталинских тюрьмах и лагерях.
В годы перестройки и постсоветский период этот ручеек вне-литературной лексики и
фразеологии превратился в бурный поток. Горбачевская «гласность», высочайше
одобренный плюрализм точек зрения и способов их выражения, проникновение на экран ТВ
и в эфир радио огромного числа непрофессионалов и вообще случайных людей, монополия в
массовой коммуникации электронных СМИ, «деофициализация» ТВ и радио вместе с
появлением того вида прессы, который на Западе называется «таблоидами», – все это имело
следствием расшатывание норм языка массовой коммуникации и системы норм
литературного русского языка в целом.
Нечто подобное происходило в 20-е годы нашего века в связи с резким изменением
социальной базы русского литературного языка.
Но почему же именно инвективные, непристойные, об-сценные выражения стали
такими популярными?
Во-первых, потому, что слова и выражения, связанные с привычными контекстами,
оценками, стилистическими характеристиками, перешли совсем в другие, нетипичные для
них условия общения: часто оратор, желающий оживить свою речь, сделать ее менее
официальной и более разговорной, неформальной, теряет границу допустимого и
недопустимого. Стираются (ранее четкие) границы между разными стилистическими
пластами. При этом имеет место непрерывная динамика изменения речевых ситуаций – в
отличие от английского парламента, характер общения между депутатами Государственной
Думы меняется с каждым новым ее составом и с каждым новым спикером. Все время
появляются новые телепередачи, то претендующие на «высокую» стилистику, то, напротив,
характеризующиеся максимальной стилистической сниженностью. Люди просто запутались.
Во-вторых, потому, что вместе с гласностью пришло снятие запретов на целые пласты
публикаций, в частности на издание эротической литературы. А это естественно влекло за
собой дета-буизацию (снятие табу) и соответствующей лексики.
В-третьих, потому, что резко обострилась политическая борьба в современной России.
Языковое «джентльменство» ушло в прошлое, особенно в газетах левой оппозиции и
публичных выступлениях ее лидеров. На страницы оппозиционных газет хлынула прямая
брань.
Есть и другие факторы проникновения обсценной лексики и фразеологии в
социально-ориентированное общение, в частности в СМИ (см.

Данная книга публикуется на сайте только в целях ознакомления! Все права принадлежат авторам. Администрация сайта не несет ответственность за использование данного материала в иных целях.